Сегодня все мерзости, которые Вашингтон натворил в мире, вернутся бумерангом и нанесут ему небывалый ущерб, пишет «Нови Стандард». США теряют статус гегемона и пытаются сводить счета с непокорными с помощью войн, а доллар перестает быть мировой валютой – все это приведет к краху Америки.Править империей на закате ее власти — значит тратить огромное количество энергии и средств на достижение недостижимого. Если эта империя является еще и мировым гегемоном номер один, то ситуация дополнительно осложняется. Ситуация во многих государствах (недавно еще можно было сказать, что и на всей планете) так или иначе зависит от стабильности гегемона. Гегемон, о котором я говорю, — это, разумеется, Соединенные Штаты Америки, а упомянутая стабильность касается, прежде всего, хотя, конечно, не исключительно, экономики.Читайте ИноСМИ в нашем канале в TelegramС марксистской точки зрения, экономика лежит в основе всех сфер внутренней жизни того или иного государства, как и характер его отношений с другими государствами мира. История, география, как и духовная ориентация народа на определенном пространстве, тоже играют существенную роль. Однако и Маркс, да и противопоставленная ему капиталистическая мысль вообще, во главе угла ставят экономику как решающий фактор. Известно, что над дверью кабинета Клинтона висела табличка «It’s the economy, stupid!» (англ. «Это все экономика, кретин!»).С момента раздела сфер интересов в Ялте и возникновения железного занавеса в мире противостояли, по крайней мере номинально, две «экономические идеологии». На самом деле это были две модели (пере)распределения общественных благ. Ни одна, ни другая не сумела преодолеть свои внутренние противоречия. Одна модель отправилась на свалку истории в начале 1990-х годов, преимущественно из-за того, что эта модель не была такой, за какую себя выдавала, и, таким образом, можно сказать, что ее вообще никогда не существовало. Вторая модель – та, которая действительно существовала и существует по сей день – переживает необратимый закат. «Социалистическая» советская модель основывалась на попытке противопоставить что-то модели «капиталистической», причем плохо скрываемыми капиталистическими методами. Как таковая она была обречена на провал.Учитывая то, что нам известно сегодня о роли Запада, а точнее Германии, Австрии и Швейцарии, в февральских и октябрьских революционных событиях начала ХХ века, а также об их исходе, трудно считать этот продолжительный процесс чем-то само собой разумеющимся. Достаточно сказать, что обоснованное недовольство русского населения направили на проект уничтожения империи, то есть российского государства, каким бы оно ни было. Красный террор, который за этим последовал, перенаправил большой потенциал русского народа, как выяснилось, на продолжительное саморазрушение. В итоге этот эксперимент кульминировал русской катастрофой в 1990-е годы ХХ века, и тогда на арену вышел единственный гегемон. Тут трудно не уверовать в «теорию заговора», которая приписывает идею построения социализма в России именно тем, кто боролся с социализмом и его братjvкоммунизмом больше века.
Ложная победа
Александр Дугин говорит о том, что либеральный капитализм в конце ХХ века остался без противника на мировой арене. Выглядит это как победа. Фрэнсис Фукуяма эту победу и «узаконил». Но, как выяснилось, противоположная идеология играет существенную роль — роль пугала, с помощью которого собственному населению вживляют страх под кожу и в мозг. Без противоположной идеологии, которая служит кривым зеркалом в комнате смеха, внутренние противоречия в обществе становятся пугающе очевидными и легко заметными. Поэтому неслучайно, что США даже по прошествии 30 лет после поражения и «исчезновения» социализма с мировой арены, используют слово «социалист»» как медиально-политического «гоблина».Сегодня, когда, как сказано выше, империя стремится к своему неизбежному закату, используется широчайший, быть может, самый широкий за историю спектр средств, включая военные и террористические, а также идеологические. Кроме того, на внутренней и внешней арене мы видим разгул истеричной пропаганды, цель которой в том, что Хомский назвал «производством согласия, одобрения и единомыслия».
