Многие представления западного мира о том, что сейчас происходит в России, имеют мало общего с действительностью, заявила в интервью Onet польская писательница Майя Вольны. Она проехала по всей России и поделилась своими впечатлениями от увиденного. Многое привело ее в шок.Моника Валусь (Monika Waluś)Писательница Майя Вольны (Maja Wolny) в конце октября побывала в России, где собирала материал для своей следующей книги «Курс на империю». Она бывала там и раньше, но эта ее поездка была первой после того, как Путин начал специальную военную операцию на Украине. Проезжая сотни и сотни километров от Петербурга до Сибири, она наблюдала, как спецоперация изменила жизнь простых россиян. В беседе с информационным порталом Оnet писательница подчеркивает, что многие представления западного мира о том, что сейчас происходит в России, имеют мало общего с действительностью.
Путин овладел умами молодых россиян
Onet: До того, как Путин начал спецоперацию на Украине, вы несколько раз путешествовали вглубь России. Какой образ этой страны и русских вынесли вы из этих поездок?Майя Вольны: Мои поездки по России начались в 2006 году, поэтому все эти годы я наблюдала разные стадии путинизации этой страны. Раньше у меня было такое чувство, что я приезжаю в места, которые каким-то образом остаются свободными, что я встречаюсь с людьми, которые как-то пытаются построить свою жизнь, так или иначе дистанцируясь от происходящего. Помню, еще в 2006-2008 годах, то есть незадолго до конфликта в Грузии, мы питали иллюзии, что Россия пойдет в другом направлении. Моменты открытости или фиктивной открытости давали мне ощущение, что для этой страны и ее граждан есть надежда. Но я не ожидала, что Путин так овладеет умами молодых россиян.– Когда вы начали терять эту надежду?– В любой тоталитарной системе мы можем говорить о потере определенных поколений, что-то должно отмереть, чтобы родилось новое. Я думала, что некоторые поколения, возможно, уже не спасти. Таким поколением, на которое возлагались надежды, с которым, как считалось, можно строить новое, было поколение горбачевской перестройки. Эти люди во второй половине 80-х были уже зрелыми и поэтому участвовали в перестройке сознательным образом.Моментом избавления от иллюзий стало мое возвращение в Россию в 2016 году, когда оказалось, что вымерло как раз перестроечное поколение. Это звучит страшно, но таковы были демографические процессы. Как оказалось, люди, с которыми я когда-то общалась, либо мертвы, либо тяжело больны. Сигналом, что произошла радикальная перемена, было то, как народ начал относиться к Сталину. Внезапно его имя стало упоминаться в обычных, повседневных разговорах, в разных контекстах. Это воскрешение духа военного преступника меня насторожило.
«Плохой Кремль» и «хорошие русские»
– Ощущалась ностальгия?– Они стали прославлять Сталина, рассказывали о нем как о важной фигуре и при этом отрицали любой связанный с ним негатив. Они не говорили о сталинском времени, как о травматическом опыте, это не было воспоминаниями эпохи гласности, когда люди старались объективно разобраться в истории, здесь больше чувствовалось обожание. И вдруг оказалось, что Сталин присутствует везде. Шел 2014 год, а в Якутске, откуда совсем недалеко до тех мест, куда ссылали и где пытали людей, военному преступнику поставили памятник! Это воскрешение Сталина также увязывалось с культом победы во Второй мировой войне, но мне все время казалось, что эти действия не находят одобрения в обществе. Казалось, что действия «злого Кремля» совершенно по-иному воспринимается рядовыми россиянами.Но когда в 2014 году Россия присоединила Крым, никакого общественного противодействия политике Кремля не наблюдалось. Скорее, восстали духи прошлого и упомянутый культ победы.2014 год был шоком для всех нас, мы знали, что присоединение Крыма – это бомба с часовым механизмом, которая в любой момент может взорваться. В то же время мы хотели верить в счастливый финал, но хэппи-энд – это голливудская, а не русская концепция. У меня сложилось впечатление, что сейчас, когда уже прошло восемь месяцев с начала конфликта на Украине, мы очень сильно приукрашиваем действительность, создаем некое подобие реальности, выдавая желаемое за действительное.
