Визит Макрона в Китай продемонстрировал стремление Франции снизить зависимость от США и создать дополнительный глобальный полюс силы, пишет «Европейская правда». Разворот Парижа на восток может привести к сокращению западной поддержки Киева и его принуждению к мирным переговорам.»Российская спецоперация на Украине нанесла удар по международной стабильности. Я знаю, что могу рассчитывать на вас в том, чтобы привести Россию в чувство и посадить всех за стол переговоров», – такими словами президент Франции Эммануэль Макрон обратился к китайскому лидеру Си Цзиньпину. Но в ответ президент Франции не получил никаких сигналов, что Пекин готов изменить свою нынешнюю стратегию тихой поддержки под маской нейтралитета и наконец начать давить на Кремль.Читайте ИноСМИ в нашем канале в TelegramЗато китайский вояж Макрона вызвал откровенное удивление, если не сказать больше, во многих западных столицах. И в первую очередь – в Вашингтоне. В то время как насущной потребностью остается единство Запада перед многочисленными вызовами со стороны авторитарных и диктаторских режимов, президент Франции предпочитает вопреки этой линии развивать отношения со страной, которую в США считают своим ключевым оппонентом.После возвращения во Францию в нескольких интервью Макрон отметил, что его задача – найти место для Франции и ЕС как третьего полюса силы в новой международной системе на равных с США и Китаем, не становиться чьими-то «вассалами», не участвовать не в своих конфликтах (прежде всего в контексте Тайваня).Старая идея «стратегической автономии» ЕС и Франции как основного адвоката внешнеполитической субъектности ЕС получила новое дыхание с Востока. Теперь, по убеждению президента Франции, она должна стать «основной борьбой ЕС».
Третья лишняя
Визит Макрона в Пекин в начале не выглядел чересчур скандальным – в конце концов, лететь туда он должен был не сам, а вместе с президентом Еврокомиссии Урсулой фон дер Ляйен. А соответственно, должен был не столько преподносить индивидуальную французскую позицию, как усиливать общую позицию ЕС.Тем более, за последние месяцы наблюдается своеобразное паломничество европейских лидеров в Китай: так, недавно Си посетил премьер Испании Педро Санчес, а после Макрона и фон дер Ляйен туда тринадцатого – пятнадцатого апреля отправляется верховный представитель ЕС по вопросам внешней политики и политики безопасности Жозеп Боррель.Впрочем, намеки на то, что европейское единство продемонстрировать не удастся, появились уже накануне вылета. Так, Урсула фон дер Ляйен провела перед визитом довольно жесткую пресс-конференцию, где затронула и вопросы Тайваня, и необходимость вывода всех российских войск с территории Украины как предпосылки мира и переговоров.Зато президент Франции с самого начала занял примирительную позицию с отчетливым экономическим оттенком: в состав его делегации вошли более пятидесяти руководителей крупных французских корпораций, что показывало настрой не только не обнулить экономические отношения с Китаем, а наоборот, широко развивать их, вопреки американской политике и даже внутриевропейским концепциям об опасностях чрезмерной экономической зависимости от Китая, которые, к примеру, похоронили крупную сделку по инвестициям.И если в начале визита могло казаться, что французский президент и европейский комиссар ведут согласованную тонкую игру в плохого и доброго полицейского, чтобы добиться от Китая максимальных уступок, то очень скоро визит стал свидетельством политических расколов. Несмотря на то, что состоялась трехсторонняя встреча Си с Макроном и фон дер Ляйен, программа государственного визита французского президента была значительно насыщеннее и отмечена моментами благосклонностью китайского лидера.Так, на третий день Эммануэль Макрон вместе с Си Цзиньпином направились в город Гуанчжоу, где в семнадцатом веке была открыта первая французская торговая миссия. А главное, это место связано с отцом Си Цзиньпина, который долгое время руководил этим регионом, поэтому именно в его резиденции Си почтил французского лидера многочасовой личной аудиенцией и традиционной китайской чайной церемонией.Тем временем президенту Еврокомиссии пришлось ожидать их в Пекине. Она не получила приглашения на часть встреч, на которые был приглашен ее компаньон, ее встречали на подчеркнуто более низком уровне, а отношение китайской прессы было откровенно враждебным: один из самых популярных нарративов заключался в том, будто американцы настояли на ее участии в визите, чтобы контролировать Макрона.В то же время в Университете Гуанчжоу, где Макрон читал лекцию, толпы студентов встречали его как настоящую суперзвезду, а его визит той же китайской прессой трактовался как начало освобождения европейской политики от американского диктата.Таким образом, формат визита вместо того, чтобы дать Макрону легитимизацию «голоса Европы», продемонстрировал глубокие разногласия с позицией, как некоторых других государств – членов ЕС, так и руководителей европейских институтов. Но зачем?
Равнение на де Голля
То, что просматривалось намеками в начале визита, было сказано прямым текстом сразу после его завершения. Уже на обратном пути в Париж с борта самолета французский президент дал несколько интервью, в которых вернулся к идее «стратегической автономии», а по сути – внешнеполитической независимости ЕС от США. Эта идея основана на потребности вести стратегический диалог с другими игроками, прежде всего с РФ и Китаем. Однако она существенно потеряла актуальность и уместность после начала российской спецоперации и первого года конфликта, обозначенного развитием трансатлантического единства.Так зачем президенту Макрону понадобилось реанимировать эту идею? С одной стороны, диалог с РФ сейчас откровенно не на повестке дня Франции, ее поддержка Украины является беспрецедентной за всю историю двусторонних отношений. Однако на китайском направлении желание Макрона отстраниться от США и продемонстрировать свою независимость проявилось более чем откровенно.Не случайно в контексте визита неоднократно упоминалось, что именно президент де Голль в 1964 году первым среди крупных западных держав признал коммунистический Китай, в противовес Тайваню, и лишь череда «небольших неприятностей», наподобие культурной революции в самом Китае или протестов 1968 года в самой Франции, не позволили французскому лидеру первому приехать с визитом в Поднебесную. И тем самым Франции пришлось уступить пальму первенства президенту Никсону с его советником Киссинджером, архитекторам политики сближения США с Китаем.С тех пор чуть ли не каждый французский президент примерял на себя голлистские ботинки и пытался активно развивать франко-китайские отношения. Да и сам Макрон еще несколько лет назад говорил о необходимости посещать Китай, по крайней мере, каждый год, развивая политические и экономические взаимосвязи, обменивался с Си визитами в 2018–2019 годах, дарил китайскому главе породистую лошадь и дорогое вино.Другими словами, мы видим попытку возрождения традиционной французской политики семидесятилетней давности, а не ее глубокое переосмысление перед проблемами безопасности современности.
Кто кого переиграл?
Такой экстравагантный и рискованный шаг французского президента можно было бы считать оправданным только в том случае, если бы он привел к реальной коррекции внешнего курса Пекина и опирался на общеевропейский консенсус, а не на узкие национальные интересы или личные убеждения. Примечательно, что издание Politico подчеркнуло, что не цитирует в своей статье те высказывания французского президента, которые были постфактум отредактированы Елисейским дворцом.Перед визитом Макрон заявлял, что Китай играет ключевую роль в поиске пути к миру на Украине и «мы, европейцы, не должны совершить ошибку и позволить России быть единственным европейским (sic!) государством, имеющим диалог с Китаем». Тактически Макрон попытался развести украинский и тайваньский направления своей политики, сохраняя жесткий дискурс в отношении РФ, но делая реверансы в адрес Китая.
