Подрыв Керченского моста – больше, чем удар, адресованный лично Путину, считает обозреватель Bloomberg Клара Феррейра Маркес. На него ответили ракетными атаками на Украину. Автор уверена: Кремль еще не исчерпал возможности до конца.Клара Феррейра Маркес (Clara Ferreira Marques)Мосты — это мощный политический символ. Не многие из них в этом отношении могут превзойти 19-километровый переход через Керченский пролив, соединяющий Россию с аннексированным Крымом, — потрясающую инженерную конструкцию стратегического и пропагандистского значения. В 2018 году, проезжая на ярко-оранжевом грузовике под развевающимися российскими флагами, Владимир Путин назвал мост чудом. В беседе с журналистами пресс-секретарь Кремля подчеркнул, что проект был реализован по личной инициативе президента. На следующий год Путин уже позировал перед камерами в вагоне поезда по случаю открытия железнодорожного участка моста.И всё же Путин и другие высокопоставленные чиновники промолчали после сообщений о том, что мост был серьёзно повреждён в результате сильного взрыва, раздавшегося субботним утром. С ответом колебались даже самые ярые московские пропагандисты. Официальной реакции не было вплоть до воскресенья, когда Путин, наконец, коротко высказался о взрыве, назвав его «терактом». А затем, стартовав в Запорожье, воздушная тревога прокатилась и по другим регионам Украины. Утро понедельника началось со взрывов в сердце Киева.Это явно говорит о разочаровании и давлении в верхах. Путин изо всех сил пытается справиться со смятением из-за атаки на мост и других военных неудач и при этом заглушить критику со стороны самых активных «ястребов», продемонстрировав им, внутренней аудитории и всему остальному миру российскую военную мощь — чтобы никто не забыл. В понедельник украинский президент Владимир Зеленский заявил, что для массированных ответных ударов по энергетическим инфраструктурам и другим объектам «специально выбрали такое время, такие цели, чтобы нанести как можно больше вреда».
