Отец «политики сдерживания» великий американский дипломат Кеннан любил и понимал Россию, пишет Foreign Affairs. Его концепция, отмечает автор статьи, имела политическое, а не военное измерение. Кеннан придумал ее для диалога, а не милитаризации. Уроки холодной войны.Фредерик Логвалл (Fredrik Logevall)Все мы, кто в конце 80-х и начале 90-х годов писал дипломы по истории дипломатии США, читали его. Ибо хотя в современных международных отношениях Соединенных Штатов были и другие важные фигуры, одной из выдающихся среди них был Джордж Кеннан, «отец политики сдерживания», который впоследствии стал проницательным критиком политики США, а также историком, отмеченным многими наградами. Мы анализировали его знаменитую «Длинную телеграмму» из Москвы от февраля 1946 года, его статью под псевдонимом «Х», опубликованную в Foreign Affairs на следующий год, и его длинный и не приукрашенный отчет о Латинской Америке за март 1950 года. Мы глотали его лекции, которые он читал в Чикагском университете, его мемуары, вышедшие двумя частями в 1967 и 1972 годах, первая из которых получила Пулитцеровскую и Национальную книжную премию. Мы изучали все его публикации, до которых смогли добраться. (Я подумал, что нельзя было пропустить книгу «Россия выходит из войны» 1956 года, поскольку она получила не только те же награды, что и первый том его мемуаров, но и престижные для историков премии Джорджа Бэнкрофта и Фрэнсиса Паркмана.) Мы погружались в исследования наследия Кеннана, осуществленные такими мэтрами политологии, как Дэвид Майерс (David Mayers), Уолтер Хиксон (Walter Hixson), Андерс Стефансон (Anders Stephanson) и Уилсон Мискамбл (Wilson Miscamble).И при всём при этом некоторые из нас задавались вопросом, был ли Кеннан столь уж важен для политики США в начале холодной войны, как его представляли многочисленные аналитики? Возможно, думали мы, его следует считать архитектором Американской стратегии, а не просто архитектором какого-то «сдерживания»? Пожалуй, самое большее, что можно было сказать, это то, что он дал название — «сдерживание» — и определенную концептуальную направленность внешнеполитическому подходу, который уже тогда зарождался, хотя еще и не существовал полноправно. В конце концов, даже на Потсдамской конференции в середине 1945 года, задолго до «Длинной телеграммы» или статьи «Х», американские дипломаты поняли, что Иосиф Сталин и его соратники намеревались господствовать в тех районах Восточной и Центральной Европы, которые заняла Красная Армия. По мнению официальных лиц того времени, мало что можно было сделать, чтобы помешать этим планам, но они пообещали сопротивляться любым попыткам кремлевских лидеров продвинуться дальше на запад. Одновременно Советам не позволили вмешаться в дела Японии или взять под контроль Иран или Турцию. Это и было «сдерживание» во всем, кроме самого термина. К началу 1946 года, когда Кеннан написал «Длинную телеграмму» из посольства в Москве, антигитлеровская коалиция военного времени стал лишь слабым воспоминанием прошлого. К тому времени антисоветские настроения стали неотъемлемой частью внутренней политики США.
