Дальнейшее существование Приднестровья в нынешнем статусе представляет собой угрозу национальной безопасности Украины, пишет «Европейська правда». Автор статьи рассматривает варианты, как ликвидировать «пророссийский анклав», в том числе с помощью газовой блокады.Сергей СидоренкоВсе тридцать лет независимости Украины рядом с ее границей существовала проблема, которую Киев старался не замечать. Точнее, делал вид, что не замечает ее. Хотя, если говорить откровенно, Киев сначала не помешал тому, чтобы эта проблема появилась, а затем прилагал усилия для ее сохранения. Эта проблема называется «Приднестровье».Регион Молдавии по итогам короткого, но кровавого конфликта в 1992 году, стал местом самой эффективной гибридной спецоперации РФ – еще в те времена, когда такого термина не существовало. Москва тогда добилась изменения своего статуса на миротворца, и тридцать лет использовала этот регион для поляризации общества в Молдавии; для ограничения транзитного потенциала Украины и тому подобное.Приднестровье стало контрабандной «черной дырой» без экономического будущего. Но, несмотря на это, сохранение приднестровской проблемы на протяжении многих лет было выгодно властям и Молдавии, и Украины. Финансовая выгода, которую приносила эта серая зона представителям власти обоих государств, заставляла закрывать на нее глаза. К тому же, население Молдавии смирилось с разделением страны: общественный запрос на решение приднестровского конфликта у соседей просто отсутствует.Все изменилось двадцать четвертого февраля 2022 года. Теперь на Украине, наконец-то, появилось понимание, что дальнейшее существование Приднестровья в нынешнем статусе – это угроза национальной безопасности. Вот только на вопрос о том, как решать эту проблему, даже от представителей власти время от времени звучат предложения, способные навредить Украине.
Важное о Приднестровье
Самая распространенная проблема в восприятии украинцами приднестровского конфликта связана с тем, что мы базируемся на украинском опыте, подсознательно сравнивая его с Донбассом или Крымом. А они во многом радикально отличны.Поэтому, прежде, чем объяснять пути приднестровского урегулирования, стоит очертить несколько ключевых фактов о Приднестровье, которое в начале девяностых стало местом самого странного конфликта на территории бывшего СССР.В период распада Советского Союза несколько его регионов в Центральной Азии и на Кавказе превратились в места этнических конфликтов. Однако сценарий и мотивы противостояния в Приднестровье были отличными от всех других горячих точек.Узенькая полоска земли вдоль Днестра, расположенная преимущественно на его левом берегу, не имеет своей идентичности или истории государственности: она никогда не была независимой. Здесь нет также титульной национальности, которая бы «стремилась к независимости»: самой большой национальной группой здесь являются молдаване. Даже сейчас их чуть больше трети населения региона, а в начале девяностых было еще больше. Остальные «приднестровцы» – это украинцы и россияне, по официальным данным – их примерно поровну.Формальным, и довольно абсурдным основанием для конфликта на Днестре был переход государственного языка в Молдавии на латинскую графику (вместо кириллицы, которую ввел СССР, когда присоединил эту территорию после Второй мировой войны). Реальная же причина – нежелание местных элит в крупных городах левобережья, прежде всего в Тирасполе (а в советское время руководителями здесь почти полностью были этнические русские!) подчиняться Кишиневу и их стремление стать частью России.Поэтому в регионе заработала советская машина пропаганды, создавшая миф о «румынской угрозе», и демонизировавшая румын, которые якобы вот-вот введут танки и захватят гордый Приднестровский регион.Российская (и советская) четырнадцатая армия, расквартированная в Тирасполе, а также нескрываемая поддержка Москвы усиливали действия сепаратистов; а политические ошибки, которые допускала молодая власть Молдавии, дополнительно разжигали конфликт. Весной 1992 года все это вылилось в боевые действия при прямом участии российских военных, которые привели к более тысячи погибших и завершились подписанием мирного договора между Россией и Молдавией летом того же 1992 года.Но впоследствии в переговорах России со слабой Молдавией удалось очень умело изменить свой юридический статус с участника на «посредника» и даже «миротворца» (как бы нелепо это не звучало!). По сути, здесь Кремлю удалось то, что он пытался «продать» Украине в рамках диалога по Донбассу.А дальше почти за тридцать лет, в том числе под давлением российской пропаганды, которая в Молдавии была очень мощной, были приняты российские мифы и нарративы о Приднестровье. Эта информационная победа РФ сформировала важную особенность Молдавии, которую нам, украинцам, не просто понять. О ней дальше.
Почему Приднестровье нельзя «задавить» силой? (с одним исключением)
Самая распространенная ошибка украинцев в восприятии ситуации в Молдавии – это ожидание того, что приднестровская проблема будет решена военным путем, коротким и победоносным конфликтом с ликвидацией расположенной на левобережье Оперативной группы российских войск (ОГРВ). К сожалению или к счастью, но этого не произойдет. И дело, конечно, не в «непобедимости» ОГРВ и ее марионеток из так называемой «армии Приднестровья». Напротив, российские силы в регионе не представляют собой реальной военной угрозы.Тому есть ряд причин: тамошние военные много лет отрезаны от снабжения и имеют на вооружении лишь советские образцы техники сомнительного уровня исправности, в Приднестровье не происходит военных учений с боевыми стрельбами, практически не происходит ротации офицеров и вообще не происходит ротации солдат. Словом, с чисто военной точки зрения это – очень слабый противник.Но Молдавия – еще слабее! Даже если отложить в сторону то, что она не хочет вести боевые действия, она также не может это сделать. В этом году президент Майя Санду напрямую признала: Молдавия не имеет боеспособной армии. Даже если однажды эта страна получит от партнеров вооружение, технику, военную подготовку и прочее – это не сделает военный вариант ближе.В Молдавии существует устойчивый консенсус как в обществе, так и среди политиков относительно недопустимости применения силы (не то что войны!) против Приднестровья. При любых условиях, любой ценой, силового варианта нужно избегать, а вместо этого нужно договариваться: на этом принципе основывалась стратегия всех правительств Молдавии, и пророссийских и прозападных, в течение десятилетий. Изменение этого подхода имеет нулевую поддержку также и в обществе. Спецоперация России на Украине лишь укрепила желание молдаван во что бы то ни стало избежать конфликта. И это – самый простой ответ на популярную на Украине идею о том, чтобы «ВСУ помогли Молдавии победить русских в Приднестровье».Не существует обстоятельств, при которых Кишинев даст согласие на действия ВСУ на своей территории. Даже если бы это соответствовало мировоззрению действующего президента и правительства (чего сейчас нет), то проблемой стало бы категорическое неприятие граждан, избирателей, а также депутатов парламента Молдавии (для которых голосование за допуск ВСУ было бы равносильно политическому самоубийству).А контролируемое россиянами Приднестровье – это территория Молдавии. Так считает международное право, которое для Украины является базисом. Поэтому для всего цивилизованного мира превентивный удар ВСУ по россиянам в Приднестровье без согласия на то Молдавии будет иметь лишь одну характеристику: украинская агрессия против соседнего государства. Со всеми последствиями. Поэтому вариант односторонних превентивных военных действий нет смысла даже рассматривать. И в Киеве, наконец, растет понимание этого.Впрочем, есть один вариант, при котором эта логика перестанет действовать: если с приднестровской территории Молдавии россияне совершат военное нападение на Украину. Только после этого у Украины появляется легитимное право на военный ответ без согласования с Кишиневом, которым ВСУ, несомненно, воспользуются. Однако этот вариант является очень маловероятным и именно из-за того, что оккупационное гражданское и военное руководство в Приднестровье осознает эти последствия.
Приднестровская стратегия Молдавии? Отсутствует!
Следовательно, военный вариант практически исключен. Но потребность решить приднестровскую проблему от этого не уменьшается. Стоит подчеркнуть, что в этом нуждается Украина. Наше государство чувствует, что Приднестровье – это угроза нашей национальной безопасности. И речь идет далеко не только о военной угрозе!Само существование Приднестровья ограничивает логистические возможности Украины: через эту территорию, которая протянулась более чем на двести километров с севера на юг, проходят железнодорожные и трубопроводные пути, а также, несколько важных автодорог, которые нельзя свободно использовать.А в стратегической перспективе существование Приднестровья ограничивает европейское будущее Украины, равно как и Молдавии. Даже при положительном развитии, политически сложно представить решение о полноправном членстве двух наших государств в ЕС в ситуации, когда между ними будет оставаться серая зона с российской армией и администрацией.В Киеве это понимают, и именно поэтому в последнее время от разных политических сил звучат идеи и мысли, о том, что нам делать с этим квазигосударственным образованием. То есть для Украины потребность в решении этой проблемы является очевидной.
А что же думают в Молдавии?
Парадокс, но Кишинев гораздо меньше заинтересован в решении приднестровской проблемы. Это, наверное, основная проблема в этой сфере, которую должен учитывать Киев. Но она не может быть поводом для того, чтобы и дальше закрывать глаза на существование Приднестровья, что Украина делала много лет подряд (о чем чуть подробнее ниже).Почему же Молдавия не стремится вернуть свою землю? Почему у наших соседей нет такого стремления, какое есть у украинцев относительно Крыма и Донбасса? Здесь имеется несколько причин, которые наложились друг на друга, и демонстрируют отличие приднестровского конфликта от российской агрессии против Украины.Во-первых, конфликт не привел к разделению молдавского общества по Днестру. В 1992 году конфликт, несмотря на все усилия пропаганды, не стал «народным». Молдаване не стремились к конфликту. Яркая деталь: кое-где между «вражескими» окопами даже проводили полевой телефон, чтобы договариваться, как не выполнять боевые задачи, которых требовал Тирасполь.А поскольку между берегами так и не возникло вражды, то после конфликта практически все беженцы-молдаване с Левобережья вернулись домой. Разделения семей также не произошло: «граница» между Приднестровьем и остальной Молдавией прозрачна: там ездят даже маршрутки. Как следствие, в Кишиневе отсутствует социальная группа, имеющая ностальгию по утраченной земле и требующая ее возвращения. Да и ощущения «потерянной земли» просто нет.Во-вторых, несмотря на отсутствие вражды, два берега Днестра потеряли интерес друг к другу. За тридцать лет они стали чужими. Это касается как жителей Приднестровья, так и правобережной, подконтрольной правительству части Молдавии: большинство не интересуется, что происходит на другом берегу. Из-за этого в разговорах с рядовыми молдаванами, а особенно с молодыми, все чаще слышна фраза, наподобие «да пусть уж отделяются».Надо подчеркнуть: это не означает возможность распада Молдавии. Такое развитие недопустимо для большинства граждан; а к тому же, неосуществимо на практике – за него никогда не проголосует парламент. Поэтому на этот вариант не стоит даже рассчитывать: Молдавия целостна в границах, признанных ООН. Вот только о необходимости восстановления этой целостности в Молдавии сейчас говорят официальные документы, но не общество. А без общественного запроса – нет предложения со стороны политиков.
Почему Молдавия боится Приднестровья
Как следствие, политики Молдавии избегают этого вопроса. Что бы ты ни делал – это гарантированно возмутит часть твоих избирателей. На протяжении многих выборов ни одна партия-лидер не включала реинтеграцию Приднестровья в свою программу на национальных выборах. Ни одна не предлагала стратегию возвращения оккупированной земли. А еще, ни одна ключевая партия Молдавии не употребляет термины «оккупация» и «сепаратисты», потому что там считают, что это оскорбляет жителей Приднестровья. А про давление на регион даже думать нельзя!Подчеркнем: воссоединение государства ценой уступок Приднестровью (то есть России) имеет еще меньшую поддержку. Москва давно предлагала это в обмен на ограничение суверенитета Молдавии во внешнеполитических решениях – однако это было слишком даже для тех правительств, которые считаются пророссийскими. Словом, в Молдавии сложился национальный консенсус относительно варианта «ничего не трогать». Обратите внимание, среди причин того, почему многие люди не хотят разрешать приднестровский конфликт, не упоминается боязнь армии РФ или что-то подобное.В последние годы, когда политики и рядовые граждане объяснили нежелание трогать Приднестровья – то в качестве аргументов звучало что угодно, кроме упоминаний о российских военных в Тирасполе, которых там на самом деле осталось очень мало. Мнение, что вывод войск РФ автоматически решает приднестровский конфликт – ошибочно. Даже если завтра офицеры РФ уедут с берегов Днестра, а местные солдаты превратятся в «военных ПМР» – это не гарантирует, что Кишинев моментально изменит стратегию по реинтеграции и начнет действовать принципиально иначе.Пассивность Кишинева в вопросе воссоединения страны уже давно имеет гораздо больше экономических и политических причин, чем военных. Скажем прямо: много лет подряд эта пассивность была финансово выгодной. Считают, что контрабанда через черную дыру Приднестровья была генератором кассы, сменявших друг друга правящих партий. Взаимовыгодное сотрудничество элит в Тирасполе и Кишиневе в этом вопросе было еще одной гарантией стабильности «статуса кво».Сейчас кое-что меняется. При действующей власти Молдавии контрабандное сотрудничество с Тирасполем прекратилось, уверены все наблюдатели. Также Майя Санду не раз делала заявления о необходимости вывода войск РФ. Она искренне стремится привести Молдавию в ЕС и понимает, что с Приднестровьем эта миссия невозможна… Но и у Санду есть свои стимулы не трогать оккупированное Приднестровье. По крайней мере, сейчас.Во-первых, команда проевропейского президента понимает, что в этом регионе живут преимущественно пророссийские избиратели, пропитанные кремлевской пропагандой. А значит возвращение под контроль центральной власти региона, где живет более десяти процентов населения Молдавии, может радикально изменить электоральный расклад не в ее пользу.Во-вторых, Кишинев до сих пор сидит на российской газовой игле – львиная доля газа поставляется из РФ. При правлении Санду правительство впервые начало закупать газ у других сторон (раньше это на сто процентов был «Газпром»). При этом газовые поставки из РФ на левый и правый берега Днестра технически идут по одной трубе, общим пакетом, и это дает Кишиневу гарантии газовой безопасности: Кремль не может отрезать газ для правительства Молдавии, не наказав заодно свой анклав. Соответственно, ликвидация Приднестровья прямо сейчас означала бы газовый коллапс, к которому Молдавия еще не готова.В-третьих, даже не имея контрабандной прибыли, правительство Санду финансово заинтересовано в сохранении Приднестровья, подконтрольного РФ. Например, Молдавия покупает в Приднестровье электричество, которое тамошняя ТЭС производит на бесплатном (!) газе, поставляемом из РФ – и этот контракт является финансово самым выгодным для Кишинева (а о том, что уплаченные деньги идут на финансирование сепаратистского режима, правительство предпочитает не думать).И, в-четвертых, в Кишиневе действительно не понимают, что делать с Приднестровьем в случае, если оно вернется. Ведь это – депрессивный регион с убитой экономикой и немодернизированным ЖКХ, основой бизнес-модели которого является бесплатный российский газ и контрабанда. Это – те вопросы, ответы на которые должна получить Украина, убеждая Кишинев сделать необходимые шаги.
Неоднозначная роль Украины
Из прочитанного выше, у читателя может возникнуть вопрос: а справедливо ли, что именно Украина должна столько сделать для освобождения Молдавии? Ответ состоит из двух частей.Во-первых, как говорилось выше, для Киева исчезновение приднестровской проблемы действительно является насущной потребностью. А во-вторых, надо честно признать: украинцы, а порой и государство Украина приложились к тому, чтобы Приднестровье появилось и существовало.Еще в 1992 году активисты УНСО* под предводительством скандально известного Дмитрия Корчинского организованно участвовали в войне на Днестре… на стороне Приднестровья. Тогда у части украинских националистов была популярной мысль о том, чтобы отделить левобережье Днестра и присоединить его к Украине. Но надо подчеркнуть, что и официальный Киев, и самые популярные патриотические политики, вроде Вячеслава Чорновола, поддерживали конституционную власть Молдавии. Достаточно вспомнить, что в конце августа в Киеве спецслужбы задержали лидера сепаратистов Приднестровья Игоря Смирнова и передали его Кишиневу – но слабая вновь созданная власть Молдавии пошла на уступки и отпустила его после непродолжительного заключения…Это были первые месяцы независимости, когда республикам, которые только что оторвались от СССР, не хватало ни опыта, ни институтов. Так же слабой была и украинская власть, которая в 1992 году не останавливала поток военных наемников, поездами ехавших в Приднестровье из России.Гораздо более проблемной роль Украины стала впоследствии – когда вооруженное противостояние остались в прошлом, а Приднестровье превратилось в контрабандную дыру в центре Европы и сохраняло этот статус с благословения Киева. И речь здесь идет именно о центральной власти, а не об отдельных таможенниках или пограничниках-контрабандистах (да и кто-то слышал о большом количестве уголовных дел по промышленной контрабанде из Приднестровья, если бы Киев пытался с ней бороться?).Роль Украины иллюстрирует и то, что власть сепаратистского региона до недавнего времени пользовалась лояльностью официального Киева.Действующий «президент республики» Вадим Красносельский стал гражданином Украины еще во время работы на руководящих должностях в милиции Приднестровья. За годы российско-украинского конфликта он этот паспорт неоднократно восстанавливал, а также много раз пользовался им для пересечения границы с Украиной. В том числе в период, когда Красносельский находился в розыске по запросу Молдавии – это не вызвало вопросов со стороны украинских пограничников. А поводов ездить сюда у него было достаточно – и для перелетов за границу из аэропорта Одессы, и для отдыха в Одессе, где у «президента» Приднестровья имеется недвижимость.То же самое было с другими должностными лицами оккупационной администрации. Например, паспорт гражданина Украины получил так называемый «глава МИД» непризнанной республики Виталий Игнатьев. «Основатель республики» и ее первый глава Игорь Смирнов имеет недвижимость в Одесской области, так же как и самый влиятельный человек региона, соучредитель компании «Шериф» Виктор Гушан.Это все стоит помнить, принимая во внимание ответственность сторон за то, что рядом с границей Украины тридцать лет существовала территория под гибридной российской оккупацией. Украина, конечно же, не является виновником этого, но ее роль не всегда была «белой и пушистой». Впрочем, сейчас это дает Украине не только частичку ответственности, но и рычаги для того, чтобы прижать тех, кто де-факто контролирует гражданскую власть региона.
