Арестович был одним из столпов украинских связей с общественностью, но теперь это в прошлом, пишет Advance. Он сказал то, чего говорить было нельзя. Читатели издания называют несколько причин, почему Арестович так поступил и не посчитал это роковой ошибкой. Д. Марьянович В любом вооруженном конфликте, который продолжается так долго, как нынешний конфликт на Украине (вскоре минет год с его начала), есть свои известные лица с обеих сторон. Особенно часто ими становятся те, кто появляется на публике почти каждый день. С украинской стороны, к таким фигурам, конечно, относится президент Владимир Зеленский. Он не только регулярно комментирует текущие события, но и делает «ночные обращения», в которых дает своеобразный анализ прошедшего дня и активно работает над поднятием морального духа своих солдат и соотечественников. По сравнению с ним Владимира Путина видят намного реже, хотя в последнее время уже не так редко, как в первые месяцы вооруженного конфликта.К «примелькавшимся персонам» с российской стороны, конечно, можно отнести пресс-секретаря Кремля Дмитрия Пескова. Чаще всего он делает общие заявления или комментирует текущие события, отвечая на вопросы журналистов. Понятно, что ожидать объективного мнения от пресс-секретаря Кремля было бы крайне наивно. Задача Дмитрия Пескова заключается исключительно в том, что изложено в его должностных обязанностях: он должен передавать мнение Кремля и Владимира Путина и четко придерживаться этой линии, что он и делает.Более специфична и свободна в комментариях Мария Захарова, представитель Министерства иностранных дел России, которая тесно сотрудничает с министром иностранных дел Сергеем Лавровым, занимающим этот пост уже много лет. Ей удается делать более жесткие заявления, чем Пескову, который хоть и называет информацию, которая его не устраивает, «глупостями и ложью», все-таки придерживается дипломатического тона. Мария Захарова, в свою очередь, склонна пускаться в прямые разборки в «Твиттере» и других социальных сетях.Но в этой связи, безусловно, нужно отметить и бывшего президента Дмитрия Медведева (сейчас заместитель председателя Совета Безопасности Российской Федерации), который в последнее время в своем «Телеграмм»-канале любит часто напоминать о ядерных ударах, Армагеддоне и других вариантах конца света. Первые несколько раз это на самом деле звучало шокирующе, поскольку мы все еще помним его как достойную и даже прозападную замену Владимира Путина, выбранную им на время необходимой «паузы».Означает ли это, что в западных столицах любили принимать «ненастоящего Медведева»? Или он фантазер, которому мерещатся «грибы на горизонте»? Бывший президент России совмещает в себе и то, и другое. Разница только в том, что тот «первый» Медведев искренне верил, что понимает систему, в которой находится, и что она хороша для России, для него и для будущего мира.Иными словами, Дмитрий Медведев сегодня ощущает горечь, которая сопоставима, пусть и не до конца, с той, которую ощущает самый выдающийся сын покойного ливийского президента Муаммара Каддафи Саиф аль-Ислам. Саиф, как и «предыдущий Медведев», был желанным гостем в самых важных западных центрах. Там он мог рассуждать о высоком искусстве, философии, будущей геополитической динамике и так далее. Позднее, потеряв несколько пальцев и половину семьи, ему пришлось бежать через пустыню, чтобы спасти свою жизнь.Дмитрий Медведев, конечно, не находится в столь опасной ситуации и еще не вынужден бежать по какой-нибудь трудной местности (их в России хватает, если уж об этом говорить), но он больше не наивен, хотя и в фантазии ему не откажешь. У него получается визуализировать потенциально негативные исходы и описывать все то, на чем, как еще недавно казалось, лежала вечная печать истории.
